— Картины хорошие, — сказал Санни. Он плохо говорил по-английски, но я по большей части понимал его. Сам я по-французски изъяснялся еще хуже. — Они были украдены много лет назад.

— Откуда?

— Не знаю, — сказал он. — Думаю, из какого-то музея в США. Они у нас, и за десять миллионов они ваши. Можете это устроить? Десять миллионов?

— Да, конечно. Если ваши картины настоящие, если у вас есть Вермеер и Рембрандт. Санни, моему покупателю понадобятся доказательства. Вы можете скинуть мне на почту фотографии? Доказательства?

— Посмотрю.

Игра продолжалась все лето.

В офисах ФБР в Вашингтоне, Майами, Бостоне, Филадельфии и Париже агенты и руководители сдержанно выражали оптимизм, обмениваясь электронными письмами, и устраивали телефонные конференции. Французская полиция сообщила нам больше подробностей о Санни и Лоренце, подтвердив их связь с арт-брокерами из преступного мира. Правоохранительные органы по обе стороны Атлантики организовали прослушку разговоров. Я поддерживал связь с Лоренцем по телефону. Он сказал, что Санни постепенно продвигается вперед. Я убедил Лоренца поторопить его.

Лето заканчивалось. Дело шло к секретной сделке во Франции. Эрик Айвс, начальник Главного управления по борьбе с кражами в штаб-квартире ФБР, занялся организацией поездки группы агентов ФБР в Париж в середине октября для первой официальной встречи с французами.

Однажды утром после Дня труда мне позвонил Эрик.

— И что ты думаешь? — спросил он.

— Что я думаю о чем, Эрик?

— Санни, Лоренц, Бостон.

— Я думаю, дело на мази, — сказал я. — Вот что я думаю.

В первую неделю октября 2006 года, накануне большого полицейского совещания ФБР и французов в Париже, я прилетел в Майами повидаться с Лоренцем и Санни.

Мы встретились ближе к вечеру у любимого заведения Лоренца, тайско-японского ресторана недалеко от Семьдесят девятой улицы. Лоренц и Санни уже были там, телефоны лежали на столе, батареи — отдельно.

Я сел и вынул аккумулятор из своего телефона.

— Ça va? Рад тебя видеть, Санни.

— Ça va, Боб.

Я хлопнул Лоренца по спине и подмигнул ему.

— Отличная работа, приятель. Сегодня вечером отметим, да?

Лоренц сиял.

— Точно. Уже этим занимаюсь, — он указал на чашу с мороженым из зеленого чая, с шапкой взбитых сливок. Так Лоренц представлял себе «отмечание». Он поднял стакан воды и произнес тост:

— За следующую сделку!

Я сказал:

— Аминь, mon ami.

Санни склонил голову в замешательстве — на это мы и надеялись. «Сделку», которую мы отмечали, мы с Лоренцем выдумали накануне вечером. Это была часть нашей игры, которая должна была впечатлить Санни.

Лоренц наклонился к Санни и быстро зашептал по-французски. Он объяснил, что мы с ним только что заключили сделку на восемь миллионов долларов по украденному Рафаэлю. Каждому из нас заплатили по пятьсот тысяч долларов, сказал он. Лоренц лгал довольно лихо. Санни кивнул. Он был впечатлен, как мы и планировали.

Выдуманная сделка стала частью разраставшихся дебрей вранья: я разыгрывал Лоренца, а он думал, что мы с ним разыгрываем Санни. Уверен, что и у Лоренца были свои планы. А Санни? Кто знает, что на самом деле у него на уме?

Мы с Лоренцем продолжали шутить по поводу фальшивой продажи Рафаэля, пока Санни наконец не вмешался, заглотив наживку.

— Хорошо, — сказал он. — Картины в Европе — мы готовы. Но это должны быть только мы трое. Будем работать сообща, чтобы не попасться.

— Конечно, — согласился я.

— Да, да, — в нетерпении произнес Лоренц.

— Только мы трое, — повторил Санни. — Мы поедем на юг Франции и…

Он изложил замысловатый сценарий обмена, включавший смену гостиничных номеров: деньги в одном, картины в другом, кто-то в заложниках в третьем. Санни говорил с акцентом, и я понял не все. Но это не имело значения. Мы могли бы уточнить позже. Я просто хотел, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки.

По одному пункту Санни выразился предельно ясно:

— Когда увидите картины, поймете, что они настоящие. Но тогда вы должны будете их купить. Итак, еще раз повторю: деньги должны быть при вас. Это серьезно. Если вы увидите картины, то должны будете их купить.

— Я и хочу их купить, — ответил я. — Вермеера и Рембрандта?

— Да, да, у нас они есть, — сказал Санни. — Главное — не деньги и не картина, а то, чтобы мы все остались довольны и в безопасности. Никто не хочет неприятностей. Очень важно, чтобы больше сюда никто не вмешивался, кроме нас.

Санни взял салфетку и достал ручку.

— Вот так, — сказал он, нарисовал треугольник и нацарапал буквы у каждой вершины: S, L и B. — Это Санни, это Лоренц, это Боб. Только мы. Мы не можем никого впустить в треугольник. Иначе никак. Если что-то пойдет не так, мы поймем, что предатель — один из нас.

Париж, октябрь 2006 года

Проблемы всплыли через неделю, почти в самом начале нашей первой официальной встречи с французской полицией по делу музея Гарднер.

Начальник ФБР из Бостона — назовем его Фредом — начал с хамского требования:

— Мы будем вести наружное наблюдение, поэтому должны быть вооружены.

Фред говорил громче, чем нужно, неуклюже произнося каждый слог. Чтобы французы лучше его поняли, он поднял большой и указательный пальцы, изобразив пистолет.

— Нужно сразу это обговорить, не откладывая в долгий ящик.

Фреду нравилось командовать, а в силу священных протоколов ФБР он считался главным руководителем по делу музея Гарднер: еще в 1990 году эту кражу отдали бостонскому отделу по борьбе с ограблениями банков и насилием, а Фред теперь возглавлял его. Он работал в ФБР семнадцать лет, но все это время командовал спецназом и ловил грабителей банков, а не занимался преступлениями в сфере искусства и не проводил международные секретные расследования. Это была его первая поездка за границу. Ему даже не приходило в голову, что мы в гостях, на чужой территории.

— Мы здесь, чтобы вернуть свои картины, — сурово сказал Фред, как будто его показная решимость поможет выполнить работу. — Люди, у которых наши картины, будут вооружены. И мы тоже.

Его слова были настолько возмутительны, что все присутствующие — шестеро французских полицейских, шестеро агентов ФБР и американский прокурор — проигнорировали их. Фред насмотрелся фильмов про полицию. Насколько я знаю по своему опыту в Бразилии, Дании, Испании и других местах, в большинстве стран иностранным полицейским не разрешено носить оружие.

Один из агентов ФБР, служивший в посольстве, вежливо оборвал Фреда, вернувшись к обсуждаемому вопросу — совместной американо-французской спецоперации под прикрытием.